Юрий Никитин «Троецарствие»
Серия «Троецарствие»
Часть перваяЧасть вторая
Часть третья
Артания
Моим друзьям и недругам, с которыми так славно проводим время в Корчме!
К читателю
От древних авторов дошли сведения, что задолго до возникновения Киевской Руси на тех же просторах существовали могучие государства: Куявия, Славия, Артания. Это почти все, что известно. Т.е. простор для пишущего!
Нас собралась могучая кучка, каждый пишет в цикл «Троецарствие» по роману, где минимальный объем должен быть не меньше чем 200 тысяч слов. К примеру, в данном романе их 207 тысяч. Это вдвое больше, чем в привычных нам хард-корах.
Надеюсь, вы получите от этих толстячков удовольствие! Напоминаю адрес нашей могучей кучки:.
А также знаменитой Корчмы.
Искренне ЮРИЙ НИКИТИН
Часть первая
Глава 19
Валуны и камни становились выше, попадались чаще. Вместо округлых глыб, похожих на шляпки грибов, высились настоящие каменные столбы. Придон улавливал очертания колонн, подобные держат свод дворца куявского тцара, но только подобные: эти впятеро шире, и даже с обломанными верхушками царапают острыми вершинами быстро бегущие тучи.
Каменная земля изломана трещинами. Из глубин поднимается перегретый воздух, Придон там во тьме замечал красное, словно смотрел в раскаленные угли горна. На дне разломов трещало, лопалось, наверх выстреливало злые синие дымки.
В ровной, как стол, бескрайней каменной плите, по которой шли, теперь часто попадались ямы. Придон всякий раз холодел, сжимался. Какая сила смогла выжечь, именно выжечь такие ямы, вон оплавленные края и застывшие брызги камня!
Часто их пытались остановить заросли кустов, которые Олекса называл железными. Во всяком случае, когда пробовали рубить, ветки отзывались звоном, а пока отрубили одну, затупили топоры. Кусты обычно обступали россыпи камней с острыми, словно бы свежими сколами. В блестящих гранях отражалось багровое небо, быстро летящие тучи, а когда мимо прошел Тур, Придон увидел грязное лохматое чудовище.
Каменные столбы, остатки древних дворцов, медленно переходили в беспорядочное нагромождение этих столбов, каменных плит, чудовищных глыб, на которых Придон иногда замечал фигуры полустертых зверей, искусно выбитые силуэты людей, но большинство оплавлено, разбито, расколото, перемешано так, что самые тяжелые глыбы фундамента оказывались наверху, как и обломки городских врат, Придон узнал эту каменную глыбу по двойному зазору для створок.
Снова тучи неслись так же стремительно и с тем же бешеным напором. Придону почудилось, что их стало еще больше, хотя и раньше занимали все небо. Демоны ревели и свистели между скал, отрывали мелкие камешки, расшатывали большие. Глаза слезились, он то и дело натыкался на отвесные скалы, вставшие торчком плиты, остатки колонн, чудовищные ступени, неведомой силой поставленные боком…
Все чаще слышался жуткий сухой треск, будто великан стучал скалами, добывая огонь. Это в недрах от страшного жара лопались камни, а здесь на поверхности с таким же звуком сталкивались тяжелые валуны.
Под ногами дрожало, вздрагивало. Далекий подземный гул теперь звучал мощно, грозно. Да и дрожь временами переходила в такие толчки, что все трое едва удерживались на ногах.
Словно в подтверждение, в подошвы ударило с такой силой, что пятки заныли. Одни такие толчки способны разрушить любой город. А здесь город весь из дворцов, видны колонны из мрамора, гранитные и мраморные ступени, массивные глыбы из городских стен, остатки акведуков… Если и было здесь что-то деревянное, то сгорело, не осталось и тряпок, только черные камни со следами яростного пожара, оплавленные медные трубки, слитки, в которых с трудом можно опознать бывшие кубки, дверные ручки, шлемы…
Закрывшись рукой от режущего ветра, он шел, сильно наклонившись вперед, старался представить себе этот роскошный дворец, что погиб при битве магов. Дворец тцара куявов выглядел бы рядом курятником. Здесь даже слуги наверняка ходили такие же важные и осанистые, как тцар Куявии, а сами беры были подобны богам. Здесь в степенных беседах обменивались мудростью чародеи и волшебники, а прирученные драконы летали над дворцом, стерегли от вторжения злых сил…
И вот теперь – страшный горячий мир черного камня и багрового неба. Из-за чего сражались древние маги? Или все вместе дрались против злого демона, что при падении пробил землю насквозь, и теперь обитает где-то в самых-самых недрах? А земля долго тряслась, рушилась от его страшного падения с небес, и потому разрушались дворцы, вспыхивали пожары, а обезумевший скот топтал своих хозяев?
Впереди, как поземка, змеилась пыль, перемешанная с дымом. Она перегораживала дорогу, живая, шевелящаяся, все время убегала наискось и не могла убежать, бесконечная, вспухающая иногда так, что заслоняла горизонт, но обычно не поднималась выше колен.
Худо только, что сквозь нее не видно земли, и ноги придется ставить вслепую. Но Придон не смотрел под ноги. Впереди, на фоне огненно красного неба, заслоняя собой стремительно летящие багровые тучи, высилась треугольная иссиня-черная гора. Из вершины уходил в небо и растворялся среди туч широкий столб оранжевого огня.
Земля вздрагивала, стонала, в глубинах часто лопались каменные жилы.
Придон увидел раскрытый рот Олексы, губы шевелятся, но слов не услышал.
– Что? – прокричал сам как можно громче.
– Дальше опасно! – заорал Олекса ему в ухо. – Смотри туда!
Из оранжевого столба пламени выстреливались горящие клубки, падали на склоны горы и катились к подножию, подпрыгивая и разбрасывая искры. Земля дрожала, как испуганный конь, скрипела всеми костями. Воздух сминался, как подушка, под ударами чудовищного грохота.
Придон махнул рукой, указывая направление. Острые скалы, вздыбленные плиты, застывшие оплавленные камни, что снова начинаются накаляться, почти плавятся, все это можно пройти по краю, пока не увидят вход в эту Черную Гору. Но отсюда, видно невооруженным глазом, не войти…
Снова брели, пробираясь между скал, протискивались сквозь паутину застывших каменных брызг и нитей. Камень под ногами в трещинах, разломах и странно округлых ямах, одинаковых, словно бы на мокрую глину просыпали горох размером с быка, втоптали, а потом горох вынули. Дно этих ям всегда блестит, будто туда никогда не попадает пыль или мелкие камешки.
Они упорно двигались по широкой дуге, до рези в глазах всматривались, не видно ли ворот, двери или просто входа, как в пещеру или в каменоломню. Подземные удары измочалили подошвы. Придон прихрамывал, а Олекса и Тур двигались на полусогнутых, при каждом толчке бледнели, закусывали губы.
Ветер стихал только для того, чтобы сменить направление, после чего набрасывался с новой силой, приносил горячую тучу песка и пепла, обжигал лицо и руки.
Придон наклонил голову, оберегая лицо от больно жалящего горячего песка. Ноги по щиколотку как в тумане. Странная поземка шелестит, будто тысячи мелких змей и ящериц несутся к краю землю, сталкиваясь и задевая друг друга сухими панцирями.
Он не видел, на что наступают ноги, иногда проваливался до колен, дважды до пояса, но ямы заполнены песком и мелкими камешками, тут же выбирался сам, Олекса и Тур измучены, едва держатся на ногах, не помогут, им самим скоро помогать…
И все-таки оба держались с ним рядом, оберегали своими телами даже от ветра.
– Уже близко… – прокричал Олекса.
– К чему? – крикнул Тур.
Ответного вопля Придон не услышал, а Олекса вдруг заорал страшным голосом:
– Вверх!.. Все вверх!.. на любые камни, но повыше!.. Сам он в страхе огляделся, словно выискивая безопасное место, потом начал карабкаться на скалу.
– Ты чего… – закричал Придон.
И осекся. Из дымной поземки вынырнули крупные красные муравьи. Да не просто крупные, а огромные, с мышь. И не просто красные, как те, что гнездятся в рощах, или огненно-красные, что внутри пней, а в самом деле раскаленные, пышущие жаром.
Тур тоже завопил и, быстрее кота, удирающего от собак, подпрыгнул на немыслимую высоту, повис на каменном выступе, видно было, как напрягаются его острые лопатки, взобрался, хрипя и поминая всех прародителей дивов.
Придон вспрыгнул на камень, как прыгал с разбегу на коня, оттолкнулся и перепрыгнул на другой, повыше, с плоской верхушкой. Облизал пересохшие губы. Язык царапнуло, словно пытался лизнуть сухую рыбью шкуру. Вот наконец-то зло, чье нарастающее присутствие ощущал всю дорогу сюда. Еще не все зло, только самый кончик, но уже зримое, ощутимое…
Из поземки вынырнули пауки… нет, не пауки, а словно бы огромные жуки, многолапые, отблескивающие металлом, а от горы, появляясь словно прямо из черного камня, понеслись новые стаи гигантских ос, шмелей, следом не то стрекозы, не то крылатые черви…
Воздух ревел, закручивался крохотными смерчами. На Придона сыпались, обжигая руки и плечи, хитиновые щетинки, обломки жестких крыльев, перелинявшие шкурки. На руках вздулись волдыри.
Ненадолго все затихло, только по-прежнему дрожала земля, а тяжелый грохот долбил череп. Тур начал было слезать, ему труднее всего на том пятачке, как вдруг поземка исчезла, вернее, превратилась в неимоверное количество муравьев, жуков, пауков, сколопендр – все валило вперемешку, налезало в давке друг на друга, шуршали и хрустели панцири, даже отлетали острые осколки, металлически взблескивали, похожие на крохотные лезвия.
Замерев, сидели под режущим ветром, Придон уже начал отчаиваться, как же слезут, как вдруг смешанную стаю чудовищных насекомых отсекло как будто незримой стеной. Муравьи, пауки и прочие твари спешно бежали от Черной Горы, но не убегали, а как будто торопились выполнить нечто важное, срочное.
Тур первым соскочил на землю, ухитрился даже придавить последних пауков. Похоже, руки и ноги его просто дольше не держали на голом камне под пронизывающим жарким ветром.
Олекса свалился мешком и, не поднимаясь, прокричал:
– Топоры – к бою!
Тур повертел головой во все стороны.
– Что ещё?
Но в руках как будто сам по себе оказался топор, встали с Придоном спина к спине.
Олекса поднялся, из марева выступили темные фигуры, пошли на них, молчаливые и страшные, безгубые и вообще безротые, но с длинными острыми ножами вместо пальцев.
Придон вызвал в памяти лицо Итании, ее удивленные глаза, закричал, вызывая в себе ярость, нагнетая во всем теле, пальцы крепче стиснулись на рукояти топора.
Он прыгнул вперед, с яростным воплем:
– За мной!.. Вперед не лезть!
Топор с его руках превратился в смазанную полосу. Олекса и Тур видели только смерч на месте Придона, он двигался с нечеловеческой скоростью, темные фигуры разлетались, словно их распинывал великан, в воздух взлетали отрубленные головы, руки, снова головы, и, переглянувшись, братья устремились в прорубываемую брешь, пуская топоры в ход совсем изредка, сами всего лишь старались не отстать от своего вождя.
Придон рубил озверело, люто, в ослепляющем бешенстве. Его все еще сотрясала злая дрожь, когда в уши пробился крик:
– Придон!.. Придон!.. Остановись!
Он попробовал остановиться, но свирепая сила все еще заставляла рубить и крушить, пока не сумел прислушаться к голосам друзей, красная пелена на глазах медленно растворилась. Темные фигуры, заметно поредев числом, уходили вдаль, а на земле осталось множество трупов.
Олекса и Тур, напряженные и с топорами наготове, шли за ним, стараясь не попасть под его удары.
Придон прохрипел:
– Что?.. Они не нападали?
Он ощутил сильнейший стыд, но Олекса заверил:
– Они бы размазали нас, но ты прорубил дорогу. Ты спас наши шкуры!
Тур кивнул, лицо было измученное, глаза на черном от копоти лице смотрелись дико.
– Ты спас, – подтвердил он.
– Тогда вперед, – ответил Придон. – Мы должны дойти… Олекса! Что там впереди такое бурое?
– А ты чего кричишь? – ответил Олекса.
Придон раскрыл рот… и ощутил, что в самом деле может разговаривать без крика. Ветер ослабел, только жар стал невыносимее, а воздух шелестел от прикосновения к коже, как сухие листья.
Из красного марева выступили новые руины. В следующее мгновение туман стал гуще, но сердце Придона заколотилось чаще. Он всхрапнул, как конь, наклонил голову и продолжал ломиться вперед.
Ещё через сотню шагов кровавый туман не столько прорвался, как в прошлый раз, а поредел, и трое артан увидели развалины поистине огромного города.
Под ногами белели широкие пятна извести. Придон понял, это все, что осталось от огромных колонн из белого мрамора. И даже от огромных статуй, мраморных дворцов – все сгорело, все пережгло незримое злое пламя, что со всех сторон сжимает кольцо вокруг этого места.
Дальше торчат гранитные плиты, наполовину вплавленные в горелую землю. Еще дальше – остатки величественных стен…
Не выпуская топоры из рук, медленно продвигались вперед. Олекса кивнул Туру, разошлись вправо и влево, оставив Придона в середине, но держались так, чтобы не терять друг друга в тумане.
Оплавленные неведомым жаром глыбы походили на маслянистые шляпки исполинских грибов, чьи ножки осели в землю. Земля спеклась, трещала под ногами, словно черепки разбитой посуды.
Чем дальше продвигались в глубь города, тем больше видели уцелевших строений. Кое-где фасады дворцов, однажды наткнулись на уцелевшее приземистое здание, похожее на усыпальницу. Странная катастрофа, что уничтожила старый мир, все еще не могла поглотить этот город, хотя кольцо уничтожения сжимается все теснее…
Придон вспомнил пятна и целые озера извести на месте мраморных дворцов, подумал угрюмо, что когда-то неведомая смерть доберется и сюда, в центр. А пока что здешние проклятые колдуны ухитряются не допускать в свою последнюю нору ни страшный жар, ни ревущий ураган.
Спекшаяся земля незаметно сменилась широкими гранитными плитами. Серые, выщербленные, в язвах, тянулись во все стороны. Руины расступились, артане вышли на площадь. Посредине уцелевшая колонна, толстая, как ствол дуба в пять обхватов. Вокруг колонны на расстоянии двух шагов пробежал по кругу и застыл каменный заборчик до колена высотой.
Похоже, здесь когда-то был фонтан, на мраморной колонне виден с обломанными крыльями человечек… наверное, у него был лук. Стоит с вытянутой вперед и вверх рукой, грозя сжатым кулаком грязно-лиловым тучам. В теле страшное напряжение, с таким натягивают стрелу, торс в развороте, жилы вздуты… и, хотя время сильно сгладило выпуклости, Придон чувствовал, как озноб ползет по телу от ощущения страшной силы искусства древних.
Олекса проговорил дрогнувшим голосом:
– Почти как человек…
Только теперь Придон уловил, что тревожило его при виде каменного стрелка. Он только похож на человека, очень похож, но все же не человек.
– Ветры и дожди, – сказал он не своим голосом, – это они… сгладили!
Но сам понимал, что дожди могут сгладить, но не изменить пропорции. Там на колонне в небо целится из лука не человек, а див. Див, похожий на человека.
Олекса вскрикнул:
– Тихо!.. Где-то шум…
Придон замер с поднятой в воздух ногой. Тур превратился в камень тоже на половине движения. Олекса вслушивался недолго, кивнул:
– Туда.
В той стороне колыхалась стена красного тумана. Более плотного с виду, чем тот, через который ломились к городу. Когда прошли с полсотни шагов, Придон тоже услышал неясный шум, очень далекий, похожий на топот множества ног.
Прислушался еще, но шум больше не повторялся. Олекса тоже кивнул, сделал пару шагов, застыл. Тур выругался.
Придон тоже шагнул и замер. В дальней серой каменной стене, жестоко изувеченной временем, ярко пламенеет красное, пополам с оранжевым, пятно. Олекса, Тур, а за ними и Придон почти на цыпочках пересекли площадь. В красном пятне света видна наполовину выступившая из стены оранжевая молодая женщина. Золотые волосы подрезаны так коротко, что не достигают шеи. Голова чуть повернута вправо, женщина обеими руками держит странный меч, что уже начал оформляться в благородный топор, а за плечами распахнуты пурпурные крылья.
Придон хватал ртом воздух, грудь сжимало, как тисками. Молодая женщина держит оружие на изготовку. По лицу видно, что уже видит приближающихся врагов. Их много. Они сильнее. Юная, жертвенная, обрезавшая прекрасные волосы, чтобы не мешали в последней битве, она вот сейчас примет последний бой. Возможно, она последняя из оставшихся людей. Крылья невиданные, таких не бывает ни у птиц, ни у летучих мышей, ни у драконов. Сильные крылья, но не похоже, что она собирается спасаться бегством… Да и куда?
– Нечего не понимаю, – сказал за его спиной Тур. – Если она див, то я кто?
– Она див, – сказал Олекса, – но…
– Но что?
– Она хороший див.
– Див и вдруг хороший?
– Ты посмотри на нее еще, – предложил Олекса.
Тур что-то буркнул и отвернулся. Придон чувствовал, как сердце колотится чаще, а дыхание из груди идет горячее, как из пылающего горна. Вдруг захотелось встать рядом с нею, отражать натиск неведомых врагов… Даже если те враги – люди.
– Вон там свет, – внезапно сказал Олекса. – Смотрите… вон в том храме!
– Какой же это храм? – возразил Тур.
– Назови иначе, – огрызнулся Олекса, – но в той части города еще есть жизнь! Уцелевшие там либо живут, либо собираются… Что будем делать?
Их взгляды обратились к Придону.
– Не знаю, – ответил он честно. – Но если ножны здесь, то скорее всего там. Что нам остается? Придется идти.
Олекса вздохнул.
– Повадился кувшин по воду ходить… Только давайте как можно осторожнее.
– Давайте, – согласился Тур. – А это как?
Над головами кроваво-красные тучи уже не мчались через все небо, их заворачивало в страшный гигантский смерч. Над городом нависло опрокинутое кровавое море с исполинской воронкой Центр воронки был ослепительно желтым, красные струи вытягивались рвались, исчезали в страшном небесном водовороте.
Придон шел медленно, в руке топор, осматривался и, хотя Олекса видит дальше, а Тур слышит лучше, все равно прислушивался, вздрагивал и подпрыгивал при каждом шорохе или треске лопнувшего камешка.
Здание, что Олекса назвал храмом, приблизилось, заняло половину неба. Камни сплавились от неведомого жара настолько, что Придон тщетно искал взглядом стыки, все в наплывах, будто камень плавился и стекал, как воск, постепенно твердея. Вокруг здания растеклась каменная лужа, каждая следующая волна застывала чуть выше, и казалось, что к храму ведут ступени с округлыми краями.
Придон пошел на цыпочках вокруг, все так же вздрагивал и подпрыгивал, все мышцы напряглись, тронь – порвутся.
Олекса и Тур, спина к спине, двигались боком, готовые отражать нападение любых зверей или врагов. Храм не соприкасается с другими зданиями, во всяком случае теперь, втроем обошли вокруг, потом ещё раз.
– Я не понимаю, как туда войти, – сказал Олекса со злостью.
Тур кивнул, сказал с нервным смешком:
– Разве что вон там…
Из стены исполинского здания на уровне каменных потеков выступала страшная распахнутая пасть дракона. Придон прикинул, что в нее могли бы въехать два всадника стремя в стремя. В красной пасти алой россыпью светятся угли, из стен выступает кровь и сползает на угли, шипит, взлетает дымками.
Олекса бросил раздраженно:
– Если туда войти, то где выйдем?
– Известно где, – ответил Тур с тем же смешком. – Или рассказать?
– Сам туда иди, – отрезал Олекса. – И сиди там.
– Придон, ты куда?
Нижняя челюсть дракона выступает из стены на уровне его колен, определил Придон, но жар обжигает все тело, даже ступни. Он отступил на шаг, запрыгнул на край челюсти.
Сухой воздух опалил лицо, веки. Он прикрылся ладонью, шагнул…
Жар утих, а когда он сделал еще шаг, впереди открылся широкий туннель, ярко-красный, с выступающими ребрами.
В стенах пульсировало, чавкало, двигалось.
За спиной послышались шаги, из огня выступил Олекса, лицо бледное, глаза вытаращены.
– Уф!.. Сам не верил… Думал, сгорю… Его толкнули в спину, появился Тур, быстро зыркнул на обоих, прорычал одобрительно:
– Молодец, Придон, допер!.. Не могут угли столько гореть, это ж ясно… теперь. Да и кровь давно бы вытекла.
– Проклятые колдуны, – сказал Олекса. – Ничего, доберемся… В следующий раз приведем целую армию. Все здесь разнесем!
Придон, не отвечая, пошел по странному туннелю. Временами казалось, что идет по живой трубе, в стенках двигаются соки, кровь, протискиваются сгустки, вон даже видно, как выпячивается, можно стукнуть…
Он даже стиснул пальцы в кулак, но опомнился: а вдруг в ответ труба стиснется, сомнет их, перемелет в кровавую кашу? Пока что она их даже не замечает, пусть не замечает и дальше.
Внутри полупрозрачных стен красные струи побежали быстрее. Труба начала вибрировать, подергиваться.
– Вперед! – прокричал Придон. – Надо успеть…
Под ногами вздыбился пол. За спиной Придон слышал тяжелое дыхание. Ноги несли, как испуганного оленя, в голове стучала только одна мысль, как бы не споткнуться, только бы не растянуться, сам – пусть, но чудовищный туннель захватит друзей…
Труба расширилась, здесь жарче, но воздух суше, и сразу же ощутилось, что это уже мертвый туннель. Мертвый, окаменевший. Каменные стены, по ним не двигаются соки, как по дереву, хотя стены еще почти новенькие.
По этой части туннеля шли, как показалось Придону, гораздо дольше. В двух местах пересекли широкие трещины, а еще через два десятка шагов дорогу преградили ярко-красные глыбы. Сверху упал зловещий свет, Придон вскинул голову, на него недобро смотрела широкая дыра в своде.
Он подпрыгнул, ухватился за край. Ноги мелькнули в воздухе, рывком взлетел наверх, а с края протянул руку. Тур зарычал, но ладонь ухватил, Придон выдернул его наверх, дивясь тяжести Тура. Впрочем, у потомков горного великана и мясо наполовину каменное.
Олекса вылез сам, осматривался, не обращая внимания на озадаченных друзей. Полуразрушенный и заброшенный зал, в стенах дыры, вместо крыши страшные багровые тучи в жутком водовороте, а в зале нагромождение упавших глыб, статуй, колонн, смятые ударами массивные медные светильники… или жертвенники, где когда-то в кипящем масле сгорали вопящие жертвы.
Чудом уцелела статуя лежащей женщины с распростертыми крыльями. Всклокоченные волосы отливают синевой металла, крылья тоже из камня с металлом, страшное нечеловеческое лицо с красными рубиновыми глазами без сетчатки и зрачков, сплошная жуткая краснота, но лицо все же женское, даже длинные серьги в ушах почти такие же, какие носила его мать.
Усталое сердце Придона забилось чаще. Да, серьги те же, тот же узор. И даже черты лица чем-то совпадают, страшная нечеловеческая красота, таких лиц нет ни у артан, ни у куявов, ни у славов… Правда, есть ещё народы, некий Вантит, но Придон никогда не видел вантийцев…
Донесся женский крик. Между колоннами бежала женщина, наступила на полу длинного синего плаща, Придон видел, как с разбегу рухнула на вытянутые руки. Сзади раздался звериный рык. Женщина вскочила, из-за колонн появилась исполинская фигура такого невероятного чудища, что Придон невольно ахнул, а рука с топором задрожала.
Темно-синий зверь, весь отливающий металлом, двигался на двух лапах, коротких и толстых, когти с металлическим звоном впивались в каменные плиты. Четыре чудовищные лапы вслепую шарили по воздуху, задевали обломки колонн, крушили камень. На широких плечах три головы, с вытянутыми мордами, оскаленные, глаза горят нечеловеческой злобой…
Тур вскрикнул, Придон не успел глазом моргнуть, как перед глазами мелькнула широкая спина. Блеснуло лезвие топора. Одна лапа дива ухватила женщину за плечо, ткань сразу окрасилась кровью.
Див потащил жертву к трем распахнутым пастям. Снова блеснул металл, победно и страшно, стены дрогнули от дикого рева. Отрубленная рука не шлепнулась на пол, осталась висеть на плече женщины. Она визжала и с омерзением отдирала впившиеся когти.
Тур нанес второй удар, отпрыгнул, под ноги покатилась срубленная голова. Див взревел, огромная, как бревно, лапа пошла к нему с неумолимостью тарана. Сбоку забежал Олекса, ударил сильно и красиво. Пол вздрогнул, о каменные плиты ударилась лапа чудовища. Кровь брызнула тугими струями, залила пол.
Придон, стряхнув оцепенение, ринулся в схватку. Олекса и Тур рубили люто, он тоже рубил и что-то кричал, рассек чудовищу бок, его топор снес вторую голову. Тур разрубил диву толстое плечо, слышно было, как орал и ругался Олекса. Див наконец рухнул на колени, но и тогда пытался отбиваться уцелевшими двумя лапами. Придон исхитрился и отсек третью, а Олекса снес последнюю голову. Туловище с одной уцелевшей лапой грохнулось, как срубленное дерево. Из широких ран брызнули потоки темно-багровой крови.
Тур вытер лезвие о мохнатую спину дива, сунул в петлю и шагнул к женщине.
– Что, милая, поцарапал он тебя…
Женщина прямо с пола прыгнула ему на грудь, как огромная кошка. Придон видел только, как взвился за ее плечами синий плащ, что и не плащ, а свернутые крылья! Тур вздрогнул, отступил на шаг, но ее пальцы с длинными когтями уже вцепились в его горло. Он захрипел, его руки перехватили ее за кисти, однако она с яростным змеиным шипением сжимала пальцы. Ее прекрасное бледное лицо приблизилось к его горлу.
Олекса и Придон прыгнули с двух сторон, сверкнули два топора. Голова женщины скатилась, все еще скаля длинные клыки. Качнулось и отстранилось тело, но срубленные по локоть обрубки рук все еще держали хрипящего Тура за горло. Олекса отшвырнул топор, Придон зорко смотрел по сторонам, а Олекса ухватился за тонкие женские кисти, дернул, едва не свалив Тура. Вместе с братом кое-как разогнули пальцы одной руки. Олекса с отвращением отбросил, вместе пытались отодрать другую, но отрубленная кисть за глазах пожелтела, застыла, окостенела так, что теперь даже мизинец разогнуть не удавалось.
Измучившись, Олекса предложил:
– Так и ходи! Вернемся, на тебе будем показывать, что глупо кидаться между мужем и женой.
Лицо Тура было не багровое, а уже синее, придушенным голосом возразил:
– Сам ты… жена. На ней не написано…
– Так видно же!
– К-как?
– Красивая, – сказал Олекса убежденно. – Красивые – все ведьмы.
– Это я и сам знаю… А что жена… Как? Олекса сказал сварливо:
– Откуда я знаю? Видно, и все!
– Молчал бы уже, умник. Возьми нож, обрежь эти чертовы когти!
Придон с подозрением осматривался. Огромное тело распласталось в красной луже, оттуда же торчат, будто выглядывают странные звери, срубленные головы и отсеченные руки. Кровь медленно растекается, но вся уходит в щели между камнями.
Почудилось, что по ногам тянет прохладным, даже холодным воздухом. Думал, мерещится, но взглянул на кровь под ногами, по ней идет крохотная рябь.
– Хватит отдыхать, – сказал он тревожно, – кто знает, когда их хватятся…
– Да мы… тебя… ждем, – ответил Тур, он с трудом отламывал прочные, как стальные прутья, пальцы на своем горле. – Как только… ты проснешься…
На бегу увидели в конце туннеля дверь, одна створка висит на одной петле, другая вовсе на полу. Кровавые битвы вряд ли виной, дверь провисела столетья, если не тысячи лет, сорвалась от собственной тяжести.
Дверной проем слегка перекосило, тяжелое здание начинает уставать под гнетом своего же веса. Воздух становился все прохладнее. Придон с бега перешел на шаг, всего колотит, пальцы выдавливают из рукояти топора сок, будто из молодого стебля.
Проем пошел в стороны. Придон выглянул, тут же раскинул руки, отступил, оттеснив обоих обратно. Олекса все же осторожно выглянул, а за ним и Тур, что ни в чем не собирался уступать старшему брату.
Жуткий мертвенно-синий мир, под противоположной стеной огромного зала высится статуя огромного чудовищного бога. Этот зверобог выступает прямо из стены, нависает, как массивный каменный карниз, а под ним жаркий огонь подобострастно лижет ему колени. Перед огнем двое дивов на коленях, еще двое бросают в огонь не то травы, не то щепки. Костер отгорожен от зала массивным алтарем из черного камня.
В центре зала колышется, как показалось Придону на первый взгляд, сплошная бугристая синяя масса. Сотни три дивов, все в синем, стоят плотно, словно черпая силы друг в друге. У всех козлиные головы, толстые рога тускло поблескивают в оранжевом свете костра. И все-таки Придон успел рассмотреть, что это маски. Значит, под козлиными личинами скрываются звери ещё страшнее.
Сверху, из темноты, свисает толстая цепь. Настолько блестящая, что показалась Придону выкованной прямо сегодня, а не созданной тысячу лет назад, как все остальное.
– Что будем делать? – спросил Олекса.
Оба смотрели на Придона. Тот сказал в затруднении:
– Я не успел увидеть самое главное… Ножны там? Тур пожал плечами. Олекса сказал осторожно:
– Но если и нет… Что ж, возвращаться? Нужно придумать, как пройти к тому алтарю.
Тур сказал грубо:
– Придумать? Хитрости не в артанском характере. Мы – люди честные. Пойдем и возьмем. Кто заступит дорогу – получит вот этим.
Он потряс топором, на пол все еще срывались красные капли. Олекса заметил:
– Что заступят, не сомневайся.
– А если нет?
– Почему?
– Да просто струсят, – ответил Тур и коротко хохотнул.
– В своем храме? – усомнился Олекса. – Перед лицом своего бога? Не смеши кур.
– Где ты видишь кур?
– А ты кто?
Придон осторожно выглянул. Воздух все-таки горячий, но по шкуре побежал мороз. Этот холод от жутких синих стен, будто они трое во внутренностях огромного трупа, от негромкого зловещего пения. Костер полыхает жарко, фигура чудовища почти человечья, из стены вырастает на уровне груди, вместо живота – пылающее пламя, бьет в растопыренную грудную клетку, страшными, сводящими с ума бликами пляшет по нависшей вперед жуткой оскаленной морде.
– А что, если…
– Тихо!
Два десятка мохнатых рук ухватили свисающую сверху длинную металлическую цепь. Заскрипело, Придон остановившимися глазами видел, как из темноты начала опускаться клетка. В ней сидел, скорчившись, человек. Даже отсюда видно, что тело исполосовано свежими ранами, из спины нарезаны широкие ремни, сочится кровь.
* * *
Комментариев нет:
Отправить комментарий